Франсин Риверс - Книжник [The Scribe]
Пришли письма из Путеол. В Италию прибыл Павел — под охраной римлян, после трех месяцев, проведенных вместе с Лукой, на острове Мелит, куда их забросило кораблекрушение. «По дороге он остановится на Аппиевом Форуме, следом — в Трех Гостиницах…
Мы с Иоанном Марком поспешили навстречу, и при виде старых друзей меня переполнила радость. Павел со смехом обнял меня.
— Даже не думал, что доведется еще раз увидеться с тобой! И вот ты очутился в Риме впереди нас! А Иоанн Марк! — Он заключил в объятия молодого человека: прошлое недоразумение было давно забыто.
— Я так понял, вы натерпелись в дороге, — покачал головой Иоанн Марк.
— Это была долгая, темная и мокрая дорога, однако полная благоприятных возможностей!
Он познакомил нас с Юлием, римским сотником, которому было поручено его охранять, потом стал приветствовать остальных, пришедших со мной. Я тем временем разговаривал с Лукой. Его больше всего заботило здоровье Павла.
— Юлий сказал, что в ожидании суда Павлу можно жить отдельно. Ты можешь это устроить, Сила?
— Да. Петр знает нескольких людей, которые предоставят жилье вам обоим. — Я улыбнулся. — Так Павел сделал христианином собственного стражника!
— Юлий этого прямо не говорит, но относится к Павлу с великим уважением, и Бог с его помощью защитил нашего друга от большой опасности. Когда корабль сел на мель недалеко от берега, воины хотели перебить всех узников, чтобы не пришлось отвечать головой, если те разбегутся. Но Юлий приказал их пощадить — ради Павла.
Лука рассказал, как Павел с самого начала предостерегал, что судно потерпит крушение, и весь груз будет потерян.
— Никто и слушать не хотел. Много дней мы шли под ураганным северо–восточным ветром. Звезд не было видно, и нельзя было понять, куда нас несет.
Чтобы облегчить судно, они сбросили за борт груз, потом частью — корабельные снасти.
— Некоторые боялись, что мы разобьемся у берегов Африки. По правде говоря, Сила, я думал, нам конец. Лишь Павел надеялся. Бог сказал ему, что он будет стоять перед кесарем, только на корабле ему ни один человек не верил. Корабль застрял между двух скал. Мы видели отмель. Кто умел плавать, поплыли на берег. Остальные цеплялись за все, что может держаться на плаву. Я наглотался соленой воды на всю оставшуюся жизнь. Павел тоже.
— Как вас приняли на Мелите?
— Весьма хорошо. Было холодно, и шел дождь. На берегу развели костер. Павла укусила ядовитая змея, и он стряхнул ее в огонь. — Лука издал сдавленный смешок. — Все думали, что он, должно быть, убийца, и получил судьбу по справедливости. Сидят вокруг и смотрят, ждут, когда умирать начнет. А он не умирает. Тогда они передумали, решили, что он бог, и отвели нас к Публию, а тот нас еще больше стал почитать, когда Павел исцелил его отца — старик был при смерти от дизентерии. Весь Метит понес к Павлу своих больных, и он их исцелял. — Он покачал головой. — Я часто задаюсь вопросом: почему же он себя самого не может исцелить: от плохого зрения и этой болезни, которая его преследует.
— Как–то он сказал мне, что это ему дано, чтобы он во всем полагался только на Божью силу.
Я отправил известие в Рим. Павел хотел повидать Петра и всех старейшин иудейской общины, кто сможет прийти.
Через несколько дней по прибытии Павла в Рим, знатные иудеи собрались в снятом им доме, послушать, что он имеет им сказать.
— Я нахожусь в узах за то, что верю, что надежда Израиля — Мессия — уже пришел.
Они покачали головами.
— Мы не получали о тебе никаких писем из Иудеи, и никто из приезжавших сюда ничего не говорил о тебе. Знаем об этом учении одно — что его повсюду осуждают.
Это была правда. Нас осуждали многие, чьи сердца так затвердели, что в них невозможно было заронить семя истины. И иудеи, и язычники. Мы беспрерывно молились, чтобы нам было дано время проповедовать Благую Весть в Риме, ибо все дороги ведут в этот великий город. Эти же дороги поведут христиан во все станы мира.
Назначили еще встречу. Явилось много больше слушателей. Павел проповедовал целый день, с утра до вечера, приводя доказательства из Пятикнижия Моисеева и Пророков.
Когда он закончил, старейшины иудеев встали.
— Мы обсудим это между собой.
Безразличие, прозвучавшее в этих словах, повергло меня в отчаяние. Я понимал, что вера тех, кто поверил сейчас, не настолько сильна, чтобы они вернулись еще послушать. Прочие же в своей упрямой высокомерной гордыне не допускали мысли, что Мессия предпочел умереть, а не призвать ангельское воинство, чтобы избавить Израиль от римских угнетателей. Они не удовлетворялись меньшим: их Мессия должен был восстановить их царство, как во времена Соломона. Им нужен был воин, царь Давид, а не Князь мира, Царь Иисус.
Поднялся и Павел, лицо его пылало, глаза метали молнии.
— Дух Святой правильно сказал отцам вашим: «огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули…»
Они ощетинились.
Он успокоился, но продолжал возвещать истину с дерзновением, безо всякого намека на компромисс.
— Да будет вам известно, что спасение Божье послано язычникам, и они услышат.
Они удалились. С самого начала Писание провозглашало Иисуса Господом всей земли. Всякий, кто обратится к нему, будет принят. Бог обещал праотцу Аврааму, что сделает его благословением для других, что благословит через него все племена и роды земные. Мессия же придет из иудеев.
Если бы только они приняли Его!
Я часто плачу о своем народе. Молюсь, чтобы они обратились сердцами к Богу, возвратились к Нему. И буду молиться об этом до последнего вздоха.
Конечно же, Павел продолжал принимать посетителей и учить в снятом нами для него доме. Он радушно принимал всякого, кто приходил к нему, говорил истину и обратил ко Христу многих, включая и Юлия, которого, в конце концов, перевели на новое место, нам неизвестное. Каждый день мы молились, чтобы Бог сохранил его. Случился пожар, и большая часть Рима выгорела. Явились римские стражники с предписанием отвести Павла в императорскую темницу. Мы знали, что конец близок.
Нерон, дорвавшийся до власти, вел себя, как взбалмошный ребенок, и приговаривал к смерти всякого, кого заподозрит в заговоре против него. Эта участь постигла и его собственную мать, Агриппину, хоть я и считаю, что это справедливый исход для женщины, столь же порочной, как жена царя Ахава, Иезавель, склонившая к идолопоклонству такое множество израильтян. Она провозгласила своего убитого мужа Клавдия богом, а себя — его верховной жрицей, хотя после ее смерти этот культ быстро сделался в Риме предметом шуток.
Погибли Сенека и Бурр, а вместе с ними — надежда на справедливость. Ныне Нерон прислушивается к советам Тигеллина, возродившего закон об измене. Многие знатные римляне казнены по подозрению в заговоре против императора. Никто не может укрыться от опасности. Лишена жизни даже Октавия, отвергнутая Нероном жена благородных кровей, а новая императрица Поппея тем временем тешит свое раздутое тщеславие.
Истину говорит пословица: «Когда на престоле восседает зло, добрые люди укрываются».
Только христиане имеют уверенность в небесном.
Император возложил вину за пожар на христиан ввиду того, что Павел и Петр пророчествовали о суде огненном, который будет в последние времена. Ходят слухи, что Нерон сам приказал поджечь город, чтобы расчистить место для нового Рима (перестроенного по его собственному плану), который будет переименован в город Нерона, Нерополис. Одному Богу известно, кто и почему это сделал, но страдаем мы. Нас выслеживают. Нас привязывают к столбам на арене, обливают смолой и поджигают, чтобы живые факелы освещали Нероновы игры.
Мы теряем своих любимых.
Павел обезглавлен. У меня остался присланный им плащ, драгоценный дар, переданный мне Иерусалимским советом.
Петр и его жена умерли на кресте.
Сотни христиан вынуждены скрываться, собираясь в катакомбах и храня веру во тьме.
Лука покинул Рим.
Мой дом — не в этом мире. Каждый день, прожитый мной здесь, — это сражение. Я напоминаю себе, что битва выиграна, победа обеспечена, и моя жизнь в безопасности в руках Иисуса, и Он приведет меня в мой дом на небесах. И все же каждый день приходится бороться за то, чтобы удержаться в истине, которая мне хорошо известна.
О, как я ожидаю дня, когда Христос позовет меня домой, и эта война с самим собой окончится навсегда!
Но вот что я точно знаю сейчас, сидя в тихой комнате в Путеолах: Господь не случайно оставил меня в этом мире. Я должен двигаться дальше. Должен до конца пробежать дистанцию, о которой так часто говорил Павел. Мой друг достиг финишной черты и увенчан лавровым венцом победителя. Я воображаю, как сейчас он там, на небесном стадионе, болеет за меня.
